Наше досье:
- Александр Борисович Смолянинов, профессор, доктор медицинских наук, член-корреспондент РАЕН.
- Родился 11 мая 1963 года в городе Кривой Рог (СССР, Украина).
- В 1988 году с отличием окончил Военно-медицинскую академию им. С. М. Кирова.
- Создатель и генеральный директор Покровского банка стволовых клеток.
- Заведующий НИЛ клеточных технологий СЗГМУ им. И. И. Мечникова.
- Автор 24 патентов на изобретения в области регенеративной медицины.
– Александр Борисович, как Вы пришли в медицину? Повлияли ли на Ваш выбор родители? Они тоже были медиками?
– Мои родители отношения к медицине не имели, но тем не менее они во многом определили мой выбор. Отец был инженером на строительном предприятии, руководил своим направлением, но он хотел, чтобы я стал врачом. Очевидно, ему казалось, что по складу характера мне более всего подходит врачебная деятельность. Мама у меня много болела, и я помню, как в детстве вместе с отцом навещал ее в разных больницах. Там я впервые познакомился с работой врачей. И когда я учился в четвертом классе, то уже говорил, что поступать буду только в медицинский институт. Как правило, детские желания со временем забываются, но мой случай оказался исключением: после восьмого класса я оставил школу и поступил в Криворожское медицинское училище. Проучился я там три года, и с середины второго курса уже пошел работать в городской эндокринологический центр: сначала санитаром, а потом перешел на должность медицинской сестры. Хочу сказать, что мне повезло: я прошел все ступени в профессии врача. После окончания училища мне предложили работу на санэпидстанции. В мои обязанности входило исследование вредных производственных факторов на крупных заводах, в шахтах, на производственных комбинатах. Это был хороший опыт перед Военно-медицинской академией, куда я поступил в 1982 году.
– Почему именно Военно-медицинская академия и Ленинград?
– Ленинград всегда привлекал меня. Тут жил брат отца, я приезжал сюда еще в детстве, и город покорил меня своей историей, масштабностью. Поэтому вопроса с выбором города не стояло. Ну а что касается вуза, то определяющим для меня стало слово «академия». В то время я еще не понимал, что обращать внимание следует на определение «военная». Я ощутил это в полной мере, только когда поступил. Я не блистал по части физической подготовки. Меня сразу же записали в группу «здоровья», и пять раз в день я ходил на спортивные занятия. Зато уже в декабре смог пробежать кросс три километра по третьему разряду. Учился я очень хорошо, и только физкультура могла помешать мне. Поэтому приходилось дополнительно тренироваться. У меня была любимая дистанция: Боткинская улица – Литейный мост – мимо Летнего сада – Троицкий (тогда Кировский) мост – мимо «Авроры» – мост Свободы и снова Боткинская. Мы ее пробегали каждый день, утром и вечером.
Закончил академию я в 1988 году. Закончил ее с отличием и был даже приглашен на прием в Кремль. А после этого три года служил в Заполярье в должности начальника медицинской службы воинской части. Это был очень интересный и полезный для меня опыт: первые успехи, и первые врачебные ошибки, и первые пациенты – все это пришлось на этот период.
– Вы помните своего первого пациента?
– Да, конечно. Первые пациенты у меня были, когда я еще учился в Военно-медицинской академии. На пятом-шестом курсе мы уже сами вели больных. Но мне больше запомнилась работа на Северном флоте. В части, где я служил, было 1000 человек личного состава – и на всех один врач. Представьте, приходишь в медицинский пункт – а там 38 больных. Кто кашляет, кто чихает, у кого-то кожное заболевание, кому-то ухо разорвали, другому глаз подбили. Там можно было встретиться с любой патологией. А первый пациент, которого я принимал уже в качестве врача, был солдатом-срочником, мы его обследовали, поставили диагноз «пневмония» и направили в госпиталь. Там задача доктора была – поставить правильный диагноз, чтобы человек вовремя получил лечение. Ведь мать отправила сына служить, защищать родину. И, не дай бог, в армии с ним что-нибудь произойдет. Как-то к нам в часть приехала комиссия военного отдела ЦК КПСС с проверкой – тогда было много внеуставных взаимоотношений. Так они были поражены работой моего медицинского центра в Заполярье и приводили его всем в пример.
– А как дальше складывалась Ваша жизнь?
– После окончания службы на Северном флоте я возвратился в Петербург и поступил в адъюнктуру Военно-медицинской академии по терапии. В стенах этого прославленного учебного, клинического и научного заведения для меня началась совершенно другая жизнь: атмосфера научной работы, научной борьбы, научных достижений – все это захватывает. Я подготовил и защитил кандидатскую диссертацию, написал первую в своей жизни монографию по теме длительно не заживающих язв желудка и двенадцатиперстной кишки. Затем работал в клинке общей терапии № 2 ВМедА: вел научную работу, занимался врачебной практикой, преподавал. После этого была докторантура, защита докторской диссертации, посвященной проблемам гастроэнтерологии и эндокринологии, работа над статьями, монографиями, учебными пособиями. И в этот период мне предложили попробовать себя в новом направлении в медицине, которое только-только начинало формироваться, – это использование стволовых клеток.
Скажу честно, тогда я и не подозревал, что мы окажемся в чем-то первыми. И когда мы получили данные исследования 10 пациентов, которые страдали инфарктом миокарда, и увидели, что стволовые клетки оказали впечатляющий регенеративный эффект, мы были потрясены. Нашу работу заметили американские коллеги, и уже через три месяца мы выступали с докладами в США.
Я очень хотел заниматься клеточными технологиями дальше, но в академии это было невозможно – не было достаточного финансирования этой темы. Тогда я решил попробовать развить это направление в частной медицине, привлек для этого бизнес-ангела* и ушел из ВМедА. Хотя сделать это было тяжело.
– Кого из своих учителей Вы можете выделить? Кто оказал на Вас наибольшее влияние?
– В первую очередь я хочу сказать о профессоре Военно-медицинской академии Викторе Александровиче Новицком. Это был замечательный человек, потрясающий терапевт, выдающийся ученый, обладавший широким кругозором. Свои знания, свое понимание целей и задач медицины он передавал нам, будущим специалистам. Ему я обязан тем, что знаю и умею сегодня, он помог моему становлению и в научном, и в профессиональном плане. К сожалению, он очень рано ушел из жизни.
Еще хочу выделить человека, который научил меня писать статьи и монографии. Это профессор, доктор медицинских наук Константин Николаевич Мовчан. На сегодняшний день под его руководством защитили кандидатские и докторские диссертации более 40 человек. Он помогал мне с кандидатской диссертацией, он же определил и тему докторской. Это был настоящий учитель. Он добивался, чтобы каждое слово в тексте стояло на своем месте и чтобы весь текст читался как поэма. Знаете, я кандидатскую переписывал раз 25. Это было истинное творчество.
Когда я начал заниматься стволовыми клетками, мне очень помог заместитель начальника Военно-медицинской академии академик РАМН профессор Юрий Владимирович Лобзин. Мы вместе пытались развивать это новое направление в стенах академии, причем не в виде статей, докладов, а на практике. В тот период в меня вообще мало кто верил. Но все-таки один такой человек нашелся – это академик Владимир Хацкелевич Хавинсон, и я ему за это очень благодарен. Он и потом сыграл большую роль в моей судьбе: именно он познакомил меня с нашим венчурным инвестором Александром Юрьевичем Зурабовым.
– Что было самым сложным для Вас, после того как Вы ушли из академии?
– Самым сложным было уйти. Те, кто работает в ВМедА, кто носит погоны, настолько любят свою альма-матер, что им кажется, переступи они порог, выйди за пределы улицы Лебедева, и все – мир рухнет. В действительности же жизнь не заканчивается за границами Военно-медицинской академии. Просто в гражданском обществе, среди гражданских врачей, в гражданских университетах она совершенно иная.
– Какой это был год?
– Это был 2005 год. 18 мая я взял благословление на работу со стволовыми клетками у настоятеля монастыря Александра Свирского, нынешнего епископа Благовещенского и Тындинского отца Лукиана, а 14 июня уже руководил созданием банка пуповинной крови.
– Вы верующий человек?
– Да, я верующий человек. И именно я был инициатором названия «Покровский банк», потому что мне хотелось находиться под покровом Божией Матери. Мне недавно подарили икону «Семистрельная», или «Умягчающая сердца», она и сейчас висит в моем кабинете и охраняет наш банк от тех людей, которые от зависти или от непонимания приходят сюда с плохими намерениями.
– Наверное, трудно было начинать все с нуля. С какими проблемами Вы столкнулись и кто помогал Вам с созданием Покровского банка?
– Одним из идеологов создания этого предприятия был нынешний ректор Северо-Западного государственного университета имени Мечникова профессор, доктор медицинских наук Отари Гивиевич Хурцилава. Он помогал нам развиваться в этом направлении, но предприятию требовались очень значительные финансовые средства, а денег не было. И вот в январе 2007 года Александр Юрьевич Зурабов согласился стать председателем совета директоров и профинансировать проект.
Деньги появились, но практического опыта не было. И мы начали создавать предприятие: получили разрешение города, взяли площади в аренду у Покровской больницы, стали собирать коллектив. И постепенно, шаг за шагом, сформировали то направление, которое сегодня представляет клеточные и генные технологии России. Мы создали банк именного хранения стволовых клеток пуповинной крови, общественный регистр доноров стволовых клеток крови пуповины, лабораторию по культивированию стволовых клеток костного мозга, жировой ткани и пуповинной крови. Одно из направлений нашей работы – медицинская и лабораторная генетика. Наши специалисты могут выявить и дифференцировать генетические нарушения. Обычный врач в поликлинике или больнице ставит ребенку диагноз ДЦП. Но под этой маской скрывается множество заболеваний, и если начинать разбираться, то больше половины из них окажутся связанными с различными генетическими нарушениями. И мы сейчас достаточно успешно развиваем этот проект.
В 2010 году я стал еще руководителем научно-исследовательской лаборатории клеточных технологий университета Мечникова. Покровский банк – это научно-производственная база, а НИЛ клеточных технологий – клинико-диагностический исследовательский центр, и такое сочетание позволяет решать очень многие задачи в области клеточных и генных технологий.
– Сотрудничает ли Покровский банк с государственными учреждениями Петербурга? И в чем проявляется это сотрудничество?
– Мы ведем несколько совместных проектов с государственными медицинскими учреждениями города. Для ожогового отделения Первой городской детской больницы мы создаем дермальный эквивалент, причем передаем его в стационар абсолютно безвозмездно. Мы также проводим генную диагностику для маленьких пациентов Института детской гематологии и трансплантологии им. Раисы Горбачевой и Института Турнера. Для лечения детей Санкт-Петербурга, больных онкогематологическими заболеваниями, мы готовы бесплатно предоставлять образцы стволовых клеток из общественного регистра доноров. Но наши клиники не берут их.
– Почему?
– Это вопрос не ко мне. У нас образцы стволовых клеток заказывают медицинские центры западных стран: они поставляются в Австрию, Голландию, Израиль, Великобританию. Но не в онкогематологические клиники Санкт-Петербурга. Может быть, что-то изменится с появлением Центра онкогематологии на базе университета Мечникова, руководить которым будет академик РАМН профессор Вадим Иванович Мазуров. Там планируется проводить химиотерапевтическое лечение, а после химиотерапии пациенту будут вводить стволовые клетки из нашего общественного регистра доноров пуповинной крови.
– А сколько в России банков пуповинной крови? И в каких имеется общественный регистр?
– В России на сегодняшний день активно работают на рынке три частных и два государственных банка – в Петербурге, Москве и Самаре. Но общественный регистр доноров имеется только в нашем банке, все остальные занимаются исключительно именным хранением.
– Но ведь содержание общественного регистра не приносит никакой прибыли.
– Не только не приносит прибыли, но еще и требует огромных расходов. Из того, что мы зарабатываем, мы платим зарплату сотрудникам, оплачиваем аренду и коммунальные услуги. Оставшиеся средства идут на содержание регистра.
– И город им не пользуется?
– Город не пользуется. И нам пока еще никто спасибо не сказал. Наоборот, в блогах иногда такое пишут… Якобы из пуповинной крови в банках достают стволовые клетки, а закладывают непонятно что.
А стволовые клетки вводят себе. Если бы те, кто это пишет, представляли себе, какую огромнейшую работу проводит наш коллектив, как сложно получить стволовые клетки из пуповинной крови или из костного мозга…
– Александр Борисович, Вы рассказывали о своих первых пациентах. А можете вспомнить больных, которым помогли уже с помощью высоких технологий?
– Да, у нас есть такие пациенты. Недавно мы закончили лечение стволовыми клетками пациентки с онкологическим заболеванием. Она прошла очень мощный курс рентгенотерапии и химиотерапии на базе Института онкологии в Песочном. И одновременно в течение года эта женщина получала у нас курс восстановительного лечения с помощью стволовых клеток крови пуповины. Для пациентки все закончилось очень благополучно.
Другой пример: к нам привезли из Лиссабона 14-летнюю девочку. У нее был рак печени, ребенок погибал. Мы провели лечение с помощью стволовых клеток крови пуповины на фоне химиотерапии. После третьего курса девочка стала поправляться, а после четвертого – полностью восстановилась. Она пошла в школу, стала общаться со сверстниками. Сейчас у нее все хорошо, в Португалии ее наблюдают врачи-онкологи. В течение года мы получаем письма от этой семьи, поздравления с праздниками.
– Сейчас все ругают нашу медицину. Но ведь и у нас есть что-то положительное. В чем мы все-таки опережаем зарубежные клиники?
– Зарубежные клиники мы не опережаем ни в чем. Некоторые наши клиники приближаются к их уровню, но нам еще очень многому надо учиться. И в первую очередь, экономике и логистике. Медицина – область, которая требует вложений, вложений и еще раз вложений. Догнать западную медицину, выйти на ее сегодняшний уровень невозможно, да и не нужно. Надо смотреть в будущее и встраиваться в следующий этап. Ведь все время возникают принципиально новые технологии, подходы, которые позволяют совершенно по-иному подойти к решению задач, стоящих перед медициной. Вот сейчас появились средства электронного контроля за здоровьем человека с помощью современных гаджетов. Например, устройство для снятия электрокардиограммы, которое надевается на смартфон. Его прикладывают к сердцу, оно снимает ЭКГ и мгновенно отсылает данные в медицинский центр. А специалист центра тут же высылает рекомендации: или срочно ехать к врачу, или вызывать скорую помощь, или просто прекратить волноваться. Представляете, человеку не нужно идти в поликлинику, сидеть в очереди – все можно сделать дистанционно. Такое устройство появилось в США только этой осенью. А сегодня мы используем его в нашем центре.
– Вы генеральный директор крупнейшего предприятия, ведете научную работу, часто ездите с докладами на международные конгрессы. Хватает ли у Вас на все времени? Тяжело ли быть руководителем?
– Знаете, я люблю свою работу, люблю свое предприятие. Конечно же, это требует массу времени: я уезжаю из дома в восемь часов и с работы с трудом себя выгоняю в девять-десять вечера. У нас сложился прекрасный коллектив – это чудесные люди и профессионалы высочайшего класса. Я раньше никогда не предполагал, что в России настолько талантливая молодежь. Очень хотелось бы, чтобы способные молодые люди нашли себе дело в нашей стране, а не уезжали за границу.
А руководителем быть тяжело. Порой, кажется, что если бы я знал, как будет трудно в какие-то моменты, то не ушел бы из академии.
– Какими, на Ваш взгляд, качествами должен обладать руководитель?
– Руководитель должен быстро мыслить, адекватно принимать решения и знать, где найти деньги для развития дела и продвижения компании. Для меня два самых тяжелых дня в месяце – день аванса и день заработной платы, потому что непросто обеспечить зарплатой замечательно работающий коллектив.
– А как же с другими качествами? Например, жесткость или доброта?
– Ну, про жесткость – это надо спрашивать у сотрудников. Мне тяжело оценить, жесткий я или нет. Некоторые говорят, что я очень жесткий, другие считают, что порой даже жестокий.
Наверное, иногда приходится быть жестким, для того чтобы спасти компанию. Но не жестоким, конечно. Мой учитель, профессор Новицкий, говорил так: «Я добрый, но не добренький, и вы эти понятия не путайте. А то, я смотрю, вы собираетесь на мне сначала поездить, а потом еще и покататься».
Ну а если бы меня спросили, кто для меня является образцом руководителя, я бы назвал ректора университета Мечникова Отари Гивиевича Хурцилаву, главного врача больницы N№ 122 Якова Александровича Накатиса и директора НИИ детских инфекций Юрия Владимировича Лобзина.
– Что Вы цените в людях? Какими основными качествами должен обладать человек, чтобы стать Вашим партнером, работать у Вас?
– На мой взгляд, человек должен быть прежде всего умным. И еще адекватным, работоспособным. Для меня самое главное в специалисте – это чувство ответственности за жизнь и здоровье пациента. Пациент должен быть обследован, пролечен, и он должен уйти от врача счастливым, даже если у него смертельно опасный диагноз. Доктор обязан дать ему надежду. Хорошему врачу это под силу. Кроме того, специалист должен прекрасно знать свой предмет, уметь быстро принять правильное решение.
– Александр Борисович, я знаю, что Вы женаты и у Вас есть дети. Расскажите, пожалуйста, о своей семье.
– У меня трое детей: двое сыновей 25 и 20 лет и дочка Анечка 15 лет. Старший сын Александр закончил факультет маркетинга Политехнического университета, средний Никита учится в Военно-механическом университете, а Аня ходит в девятый класс.
Они не пошли в медицину, но Александр очень помогает мне в работе. А вот та красота, которую вы видите в нашем центре, – это, несомненно, заслуга моей жены Ирины. В оформлении наших помещений проявился ее дизайнерский талант. И хотя она сама – директор предприятия, но всю весну, лето и осень прошлого года все свои выходные дни проводила в центре: контролировала работу строителей, сама выбирала отделочные материалы, люстры, мебель. Сразу видно, что все здесь сделано с любовью.
– В этом году у Вас будет юбилей – 50 лет. И к этой дате Вы сделали себе большой подарок – открыли медицинский центр. Чувствуете ли Вы сейчас удовлетворение от достигнутого?
– Вы знаете, и да, и нет. Я, наверное, такой человек, который счастье испытывает только в борьбе. Мы создали центр очень быстро, практически за год. Нашли помещение, выполнили проектные работы, получили разрешающую документацию, провели ремонт. Фактически в последний день перед новогодними праздниками мы подали документы в лицензионное управление комитета здравоохранения. Комиссия, которая смотрела центр, сказала: все хорошо. Вроде бы радоваться надо, а я ощущаю опустошенность: а дальше-то что? Куда дальше бежать? Поэтому для меня создание медицинского центра – это только тренировка. Я себе доказал, что могу это и что готов к большему. Когда мы начинали строить центр, казалось, что он такой огромный. А когда он был готов, мы поняли, что он маленький, всего один этаж. Хотелось бы со временем создать клинику в несколько этажей.
Блицопрос
Любимое времяпрепровождение. Дача, автомобиль.
Любимая книга. Исторические очерки Костомарова.
Любимый фильм. «Осенний марафон». Вы знаете, в свое время я его смотрел бесконечное число раз. Меня потрясает игра наших замечательных актеров, очень нравится музыка к этому фильму.
Любимая музыка. Это и классическая музыка, и эстрадная, то, что сейчас называют «попса». Мне нравится Ёлка и ее песня «Прованс».
Любимое место в Петербурге. Стрелка Васильевского острова и Кронштадт. Когда ко мне приезжают гости – ученые, партнеры, я везу их в Кронштадт, показываю Морской собор, Петровский парк, пристань.
Беседу вела Татьяна Васенина
* Бизнес-ангел – частный инвестор, вкладывающий деньги в инновационные проекты на этапе создания
предприятия.
